РАЗВЕДКА - ИНФОРМАЦИОННЫЙ ПОРТАЛ

В семье моих родителей само собой разумелось, что мы – русские. И это никогда не обсуждалось. В моем свидетельстве о рождении написана национальность родителей – русский отец, русская мать. Моя национальность еще по советскому паспорту, разумеется, указана – русский. Лишь юношей я узнал, что моя бабушка происходит из обруселых татар Башкирии – из Стерлитамака. Но она всегда говорила только по-русски. Мой дед по отцу происходит из Тульской губернии, Белевский уезд. Его родители и родители его жены, моей бабушки - прадеды и прабабки – жители соседних деревень. Мой дед по матери – из Ярославской губернии, Рыбинский уезд, где его семья жила с незапамятных времен.

  Счет «по крови» обычно ведут люди, которые в этом деле ничего не понимают. Их гипнотизирует слово «гаплогруппа» и досужие домыслы о «смешении кровей». Это глупость. Потому что «смешение кровей» - это не смешение чернил с водой. Научное понимание родства – дело весьма сложное и для неучей недоступное. Родство с русским народом создает для любого человека возможность быть русским. Если, конечно, он того хочет и следует этому выбору – законам родства, которые нам хорошо знакомы по тем принципам, которые являются основополагающими в семье, и в идеале распространяются на весь народ. Народ – расширенная семья. И этого достаточно для понимания родства без всей этой невежественной чуши о «кровях».

  Конечно, не владеющий русским языком как родным, не может быть русским. Он может желать того, чтобы быть русским, и это стремление надо уважать. Потому что его потомки вполне могут стать русскими в полной мере. Но и знание русского языка еще не делают человека русским, если ему недоступны смыслы русской жизни, солидарность с русскими людьми. Сейчас понятие о русскости размывается всякого рода фантазиями – советских и постсоветских времен, включая всяческие бредни о «крови», которые любят не только доморощенные «наци», но и либералы, чья личность искалечена комплексами метисов. Одни придумывают для себя кровную чистоту (о которой они судить в принципе не могут), другие выдают свое русскоязычное инородчество за норму. Оба варианта – это отступление от русской солидарности, замыкание в секту. 

Удовольствие – неуместное слово. Ощущение себя русским порой в словах может быть выражено как у Суворова: «Мы русские – какой восторг!» И это есть высшая форма самоопределения – испытание восторга от того, что ты – русский. 

Впрочем, восторг – это не повседневное переживание, оно связано лишь с русскими триумфами или воспоминаниями о них. А этого в русской жизни теперь совсем мало. Поэтому я переживаю русскость как свою причастность к трагедии русского народа – покорение его кучкой живодеров. И это главный порок всех правительств, пытающихся устроить русскую жизнь после Империи. Все они – та или иная форма рабства русских людей у инородцев или выруси (выродков, у которых не осталось ничего русского, кроме происхождения). И все эти правительства учреждены в результате государственных переворотов и фальсификаций народного волеизъявления.

Любое суждение о самом себе искажено, поскольку о себе судить, не впадая в избыточное прославление или избыточное порицание, крайне трудно. Можно понаговорит ь кучу всяких дежурных слов про широту русской души, про отзывчивость и доброту и тому подобное. Но все это – уровень пионервожатых. На самом деле русские качества надо искать в другом: русский ценит справедливость выше закона, дружбу выше любви, долг выше жизни и так далее. Я не могу перечесть всего, что либерал или социалист почтет посягательством на их систему ценностей, вычитанную в учебниках. Только национальное мирочувствование способно уловить то, о чем даже нет нужды говорить. Русский русского чувствует как «своего» - и это для русских является самым главным. Само же чувство основано на историческом опыте, который вошел в плоть и кровь русского человека – разумеется, настоящего, а не придуманного современными субкультурщиками. Мы не видим качеств русского человека, которые знаем из истории, даже у стариков-ветеранов. Они выветрились за годы советской подмены всего русского.

Русские никогда не помнят зла. Пока не представляется возможность его наказать. Этого не понимают русофобы – все они получат свое, как только русские воспрянут. Беда в том, что всеобщая немощь духа – это то, что русофобы старательно поддерживают в нынешних поколениях, заразив их советской и постсоветской гнилью. Русское ядро обнажается, когда человек стряхивает с себя наследие подлой эпохи. Тогда ему не нужно ни социализма с коммунизмом, ни свободы слова и прочих либеральных свобод, а только справедливости, воли, чести, славы. Потому что русский – это воин, а не чинуша, мастер, а не наемный раб, предприниматель, а не бизнесмен. Очищение русской души от напластований ХХ века возможно только через любовь к тому, что подлежит очищению и осознание, что идеальный образ русского человека – это то, что доступно каждому, кто еще помнит о родстве со своими великими предками.

Раболепие свойственно не только русским. Но только у русских раболепие может соседствовать со страстным и безумным желанием воли. Вот только что подлый раб – и тут же разбойник, которому море по колено. Сегодняшнее наше рабство таково, что его ощущение притупилось, и русские «просто живут» - кому денег мало, кому семью кормить… И русская солидарность распалась. Каждый умирает сам за себя, а радость безвозмездного дара стала недоступной для подавляющего большинства. Кумиры из князей мира сего – объекты тупого рабского поклонения, не способного заметить очевидной подлости, злобности русофобии этих кумиров – карликов, которые многим почему-то кажутся великанами.

Русским в равной мере чужда восточная созерцательность и западный преобразовательный истеризм в восприятии природы. Поэтому русский взгляд на природу долог и добр, но не отвлечен. Томный взгляд восточного человека требует ярких красок, которые со временем в его сознании все бледнее и бледнее, пока образы не стираются за потоком грез, уподобленным мудрым мыслям. Человек запада, уже забывший, что такое Европа его предков, вообще не нуждается в образах. Ему нужны инсталляции и перфомансы с целю бесконечной болтовни. И он уже утопил западную цивилизацию в словах. Русским предлагают сделать то же самое. Но русский взгляд на природу совсем другой: он вникает в образы и живет с ними. Поэтому настоящий художник видит не только цветовые пятна и контуры предметов, но и мельчайшие детали, которые передает очень экономными средствами. А зритель воспринимает творение художника так же, как и природу – видит и чувствует каждую былинку или листочек, трепещущий на ветру, но не впадает в отвлеченное размышление, а воспринимает настроение природы целостно. Не как ее преобразователь, а как сотворец - художник. Советский тип восприятия природы, от которой «нечего ждать милостей», - это тот же западный подход, смело уничтожающий окружающую среду с готовностью жить на помойке из собственных отбросов. Либеральный тип выражен в «современном искусстве», паразитирующем на настоящем искусстве и порочащем его – в порядке осквернения всего, на что падает взгляд подобного «преобразователя», который уже совсем сошел с ума.

Границы родного определить непросто. Родная улица, родной город, родная земля – все это разнится от человека к человеку. Но есть незыблемый принцип государства: ни пяди земли ни другу, ни врагу (Карамзин). И другой принцип, сформулированный Николаем Первым: «Где однажды был поднят русский флаг, он не должен быть спущен». Из чего прямо следует: любая уступка территории, чем бы она ни была объяснена, - это государственной преступление, измена. И за это положена высшая мера наказания. Потому что уступка даже пяди земли означает разрушение самого принципа незыблемости границ, а также подрыв суверенитета. 

Шикотан и Кунашир – это родная земля для многих русских людей. Конечно, не для всех. Но это территория Государства Российского. И посягательство на нее даже в попытках каких-то переговоров об условиях сдачи – это преступление.

Наша главная историческая трагедия – это ХХ век. Ее начало – в феврале 1917 года, когда образованные слои поддержали государственный переворот, совершенный группой лиц, почему-то решивших, что смогут управлять без Царя, и у них получится значительно лучше. В результате вместо победного летнего наступления получили развал фронта и тыла, а потом захват власти большевиками и кровавый потоп гражданской войны. Все эти радостные люди, что в феврале 1917 радостно ходили под красными флагами (не только рабочие и крестьяне, но и офицеры, купцы и даже попы), были либо вырезаны, либо вынуждены бежать из страны. Инородчество вознеслось над русским народом, и с тех пор не прекращает своего господство, которое лишь дополнительно отягощено - взамен коммунистической бестолочи - циничным грабежом и унижением со стороны русофобской олигархии.

Золотой век русской истории – это 19 век и начало 20. Русский народ стал одним из самых многочисленных – третьим после китайцев и индийцев. Русское благосостояние росло – страна вышла на 4-5 место в мире по совокупным и подушевым уровням производства и имела устойчивое первое место по темпам роста. Менделеев предвещал к середине ХХ века численность русских в 500 млн., экономический рост давал надежное первое место в мире к тому же сроку. Все это было сорвано либеральным, а потом коммунистическим изуверством, уничтожившими столь блестящие перспективы. Чтобы зримо представить русский «золотой век», надо пройти по залам Русского музея – и заметить, как ученичество в русской живописи очень быстро сменилось великолепным своеобразием, которому Европа в подметки не годится. Чтобы понять блестящие стратегические решения Русских Государей, надо увидеть разворот русской политики на восток и вспомнить величайшие деяния Муравьева Амурского, чей памятник теперь неузнано украшает 5000-рублевую купюру. Надо понять, сколь своевременным было решение Государя Николая II о вступлении в войну, которое сорвало германский план, реализованный потом Гитлером. При Сталине этот план привел немцев под Москву. Царская армия, если бы не было удара в спину, летом 1917 стояла бы в Берлине, и на этом с мировыми войнами было бы покончено. Как и с революциями. Начало русского «золотого века» я числю с Павла Петровича, чье правление было коротким в силу узурпации власти Екатериной II и развращения ею дворянства. Но реформы Павла стали залогом побед над Наполеоном – самым впечатляющим триумфом века, закончившимся вхождением русских войск в Париж в 1814 году.

У нас нет главного героя, потому что героев у России много. Выбирать из них первейшего невозможно. Суворов, конечно же, величайший полководец. Пожарский – мужественный и скромный государственный ум, поступившийся своими амбициями ради возведения на престол родоначальника династии, правившей 300 лет. И за это ему – победителю Смуты – слава в веках. Жуков? Скорее символ Победы, обеспеченной тяжелейшими потерями, заложенными в безумной стратегии Сталина, которая в свою очередь обусловлена большевистской революцией. Жукову не повезло стать генералом царской армии. Там его талант полководца был бы бесспорен и раскрылся бы в полной мере. 

Я вообще против выбора «имени» России или ее главного героя. Имен и героев у России много. И в самых разных сферах – не только в военном деле, но и в государственном управлении, в литературе, искусстве, науке. 

В смысле сюжета русской истории главным героем является Николай Второй с его так и не понятым мученическим подвигом: из перспективы посадить весь народ на кол (поделом) или самому пойти на крест, он выбрал второе. В этом и расшифровка тайны русской истории, нынешним поколениям пока недоступной.

Пророчество – это дар, который далеко не всегда становится популярным. Пророчества православных святых о России – это целый пласт культуры, который в массовом сознании полностью отсутствует. Даже язык пророчеств не воспринимается нашими современниками, требующими постоянного упрощения всего – до клиповых вспышек, которые производят в впечатление, но не откладываются в сознании и не затрагивают душу. 

Среди литературных гениев русской цивилизации пророческий дар имел Федор Достоевский, среди мыслителей – Иван Ильин. Знал о своей судьбе из пророчеств монаха Авеля и Николай Второй. 

Сказать же однозначно: вот пророчество, и его прочтение даст знание будущего, невозможно. Для знания будущего надо обладать способностью знать Истину и быть ее частью. А это чаще всего означает уход от мира, который Истину ни знать, ни понимать не хочет. Это трагедия русских пророков. Небрежение ими имеет следствие – трагедии русского народа в ХХ веке.

Не могу сказать наверняка. Может быть, фольклористы знают. Мне известна либо песня без слов, либо «Серенький волчок» - с жутким архетипическим образом, который в колыбельной становится добрым, даже когда «утащит во лесок под ракитовый кусток». Тут какое-то умиротворение перед законом жизни и смерти, которые не дано переступить никому.

Русская народная песня обеднена содержанием, но она проникает в самую душу. Многоголосье «Ах ты степь широкая…» потрясает до самой глубины. И тут нельзя объяснить, почему. Просто это струны русской души. То же можно сказать о народном многоголосье в знаменном распеве или о «Щелкунчике» Чайковского и «Метели» Свиридова. Русский человек ко всему этому не может остаться равнодушным. Но никогда не сможет и объяснить, что его так привлекает в этой музыке, а этом песнопении.

Народное творчество производит множество стихотворного шлака, но из него произрастают шедевры общеизвестных песен и мотивов. Казачьи песни воспринимаются как истинно русские – со всем их героическим трагизмом. Общеизвестные песни гражданской войны сочинены «белыми» и переделаны «красными» на свой лад. Недурно перевести их снова, приблизив к современности. У меня есть такой опыт – новые слова на старые мелодии. Да вот только спеть некому.

Что касается советских песен, то среди них тоже есть гениальные и затрагивающие душу народа, но большая их часть в силу натужной идеологизации просто выпадает из народной души. И образуется как будто какая-то яма от «Прощанья славянки» до «Неба славян».

А мы пляшем все. Все, что угодно. Прежняя «барыня» - из давно ушедших реалий. Весь ХХ век народ почти ничего не пел и не танцевал. Просто забыл все это. И при этой власти уж точно ничего не вспомнит и не придумает.

Детские игры, возможно, не изменились – казаки-разбойники и прочее. В юности играл в «лапту» и «чижика», но это были лишь считанные разы. В России культивируется все, что угодно, но только не русские игры. Их постарались забыть, заменив совершенно идиотским футболом и не менее идиотским хоккеем. Это игры советских людей. Которые в наше время стали и вовсе позорнейшим шоу, на которое я смотреть не могу. И другим не советую. А русские игры будут только в русском государстве.